Светлана Сорокина Телеведущая Где Она Сейчас

Имя: Светлана Сорокина (Svetlana Sorokina)

День рождения: 15 января 1957 (62 года)

Место рождения: г. Пушкин, Ленинградская обл.

Рост: 173 см Вес: 60 кг

Восточный гороскоп: Петух

Содержание

Фото: Светлана Сорокина
Биография Светланы Сорокиной
Детство и начало карьеры Светланы Сорокиной
Дальнейшая карьера Светланы Сорокиной на телевидении
Светлана Сорокина
Мемория. Светлана Сорокина
Где сейчас работает светлана сорокина.
Жизнь и карьера

Фото: Светлана Сорокина

Биография Светланы Сорокиной

Светлана Сорокина – одна из наиболее известных женщин в российской журналистике. Ей всегда благоволили критики. Ее работы на радио и телевидении не раз удостаивались различного рода наград. Однако самой большой наградой, по словам Сорокиной, для нее остается народное признание. Ей доверяют телезрители, к ее советам прислушиваются, а ее передачи всегда собирают значительную зрительскую аудиторию.

Однако что мы знаем о том, человеке, которого каждый день видим по другую сторону экрана? Практически ничего. Будучи всегда на виду, звезды телевидения очень часто остаются для нас загадкой. И Светлана Сорокина не является исключением из этого правила.

Детство и начало карьеры Светланы Сорокиной

Будущая известная журналистка появилась на свет в небольшом городке Пушкин в Ленинградской области. Ее отец Иннокентий Сарыков был по специальности военным строителем. А мама Валентина работала учителем истории. С раннего детства будущая знаменитость уделяла первоочередное внимание своему образованию. Она с золотой медалью окончила общеобразовательную школу, а затем подала документы в Лесотехническую академию. Высшее образование по специальности ландшафтная архитектура (трудовой профиль – озеленение городов) Светлана также получила без особых проблем. Преподаватели советовали ей поступать в аспирантуру, и после недолгих раздумий она решили продолжить обучение.

В период учебы в Лесотехнической академии Сорокина подрабатывала экскурсоводом, рассказывая туристам о достопримечательностях родного города Пушкин.

Уже имея на руках диплом о высшем образовании, Светлана неожиданно для всех вновь решила уделить время своему образованию. В 1985-м году она поступила в специальную студию дикторов, работавшую при Ленинградском телевидении.

Годом позже она впервые стала работать в сфере журналистики: в качестве внештатного сотрудника она готовила материалы для субботних выпусков аналитической программы «Телекурьер». Однако здесь девушка проработала лишь около года. В 1987-м по личному приглашению Александра Невзорова она переходит работать в творческий отдел другой телепрограммы Ленинградского телевидения – «600 секунд». Именно здесь, по словам Сорокиной, она впервые почувствовала себя профессиональным журналистом.

Программа отличалась своеобразной манерой подачи материала, а также освещала в основном события криминальной хроники. Однако здесь Сорокина получила шанс профессионально развиваться. А это сложно переоценить. В 1988-м году Светлана Сорокина стала работать над программой в качестве основного ведущего. Впоследствии профессия телеведущей станет для нее основной. Именно в этом качестве ее запомнят зрители всех регионов России.

Дальнейшая карьера Светланы Сорокиной на телевидении

В 1997 году уже в качестве состоявшейся и известной тележурналистики Светлана Сорокина переходит на канал НТВ. Здесь она начинает работать над рядом новых проектов. В этот период на экранах страны появляются такие программы как «Герой дня» и «Глас народа», автором и ведущей которых становится Сорокина.

Помимо этого в период с 1997-го по 2006-й Светлана начинает часто работать в качестве режиссера. Ее документальные фильмы «Сердце Ельцина», «Лебедь» (про генерала Лебедя), «Первая первая леди» и многие другие выходят на различных каналах и приносят ей большой успех и признание критиков. Коллекция наград журналистки непрестанно пополняется новыми экспонатами.

В 2003-м Сорокина переходит на Первый канал (Россия), где стала вести ток-шоу «Основной инстинкт». Сотрудничество со студией Константина Эрнста продолжается в течение двух лет. В 2005-м журналистка уходит на «Эхо Москвы», где начинает работу над циклом передач «В Круге Света». В скором времени на телеканале «Домашний» появляется телевизионная версия популярного радиошоу. Однако проект очень скоро закрывают.

Причиной тому становится резкая критика ведущей существующего политического строя России.

В 2006-м Светлана Сорокина начинает вести цикл передач «Вместе сможем все» на Четвертом канале. Данная программа, посвященная проблемам детей сирот, становится очень популярна и приносит ведущей новые телевизионные награды.

Светлана Сорокина

История ее телевизионной карьеры неразрывно связана с историей страны. 87-й год, перестройка, слом старой системы — и одновременно появление неслыханной по своей откровенности программы питерского телевидения «600 секунд» с первыми ведущими несоветского типа — Сорокиной, Невзоровым, Медведевым. Середина 90-х, расцвет свободы слова — и на экраны выходит самое бескомпромиссное ток-шоу Сорокиной «Глас народа». Наконец, начало нового века, приход к власти сильного и авторитарного Путина — и, как следствие, закрытие телеканалов НТВ и ТВ-6, основным лицом которых была Светлана. Со своего последнего места работы на телевидении — ток-шоу «Основной инстинкт» — она ушла еще в 2005 году. Ушла со скандалом. С тех пор ведет программу на радио, занимается благотворительностью в пользу детей-сирот, пишет о них книги (последняя, «Мне не все равно», вышла в начале этого года) и редко дает интервью. Две недели назад Интернет выдал сенсационную новость: Сорокина вошла в новый состав Совета по правам человека при президенте России Дмитрии Медведеве. Медведев утвердил ее кандидатуру лично. Формально это и стало поводом для нашей беседы. Мы встретились со Светланой ровно через час после того, как совет собрался на свое первое совещание.

Какие у вас впечатления от первой встречи?
Пока никаких. Мы только познакомились. Вообще все было довольно сумбурно. Представьте себе: тридцать шесть человек из самых разных организаций, и каждый предлагает что-то свое. За три часа мы лишь успели определить круг проблем, над которыми будем работать в дальнейшем.
Вы верите в то, что совет будет иметь какое-то влияние на президента?
Лично я особых иллюзий не питаю. Не думаю, что он сейчас сильно нужен власти. Вполне возможно, это просто очередная дань условностям.
Зачем вы тогда согласились на эту работу?
Я всегда руководствовалась принципом «делай что можешь — и будь что будет».
На самом деле список имен, утвержденный президентом, многих удивил. Тут и руководитель Клуба региональной журналистики Ирина Ясина, в прошлом, на минуточку, директор учрежденной ЮКОСом «Открытой России», и политолог Дмитрий Орешкин, и руководитель Российского фонда помощи Лев Амбиндер. Это что, сигнал к началу «оттепели»?
Знаете, мне грустно оттого, что многие пытаются из таких мелочей сделать глобальные выводы. Видимо, все настолько изголодались по конкретным поступкам, что готовы увидеть лес в трех соснах. Мне кажется, господин Медведев неоднократно мог уже проявить себя в более важных вещах. Например, в деле Светланы Бахминой, в поддержку которой были собраны десятки тысяч подписей, но которая все равно рожала в тюрьме. Или в деле об убийстве адвоката Маркелова и журналистки Бабуровой. То есть президент, конечно, отреагировал, но чуть ли не стесняясь. Ведь ни один центральный телеканал не осветил встречу Медведева с «Новой газетой» в лице Горбачева и Муратова. Что за тайна такая? Нынешний руководитель страны встречается с бывшим президентом СССР — чем это не информационный повод? Он что, менее достойный, чем посещение Медведевым какой-нибудь сельскохозяйственной фермы? В общем, в сигналы я не верю. И вообще считаю, что довольно смешно нам — взрослым, самостоятельным людям — без конца держать ушки локаторами. Судить надо по конкретным делам.
Вернемся к вашей деятельности в Совете по правам человека. Уже решено, чем конкретно вы будете там заниматься?
Так сложилось, что последние годы я активно занималась проблемами сирот и детей-инвалидов. Думаю, продолжу курировать эти вопросы и в совете. Проблем, на самом деле, очень много. Например, в благополучной Москве в прошлом году на треть сократилось устройство сирот в семьи. Чем это объяснить? Одна из причин может заключаться в том, что люди, работающие в системе сиротских учреждений, сознательно не хотят прилагать усилий для того, чтобы детей разбирали. Ведь если сократится число их воспитанников, они останутся без работы, а на дворе кризис. Другая причина кроется в законе «Об опеке и попечительстве», который недавно приняла Госдума и который практически уничтожает институт патроната. А патронат — это сопровождение сирот профессиональными воспитателями, психологами, врачами и т. д. Это дает возможность устраивать в семьи не только маленьких детей, но и подростков и инвалидов. Ведь больше всего люди боятся брать именно их. Но если им помогают, если государство доплачивает, если специалисты на любом этапе готовы консультировать, приходить, помогать — тогда берут. Однако господа Лахова и Крашенинников не посчитали нужным прописать патронат в новом федеральном законе. Мы подняли на уши Общественную палату, регионы, Министерст-во образования, даже организовали встречу с разработчиками закона. Пришли какие-то женщины, чуть ли не доктора наук. Мы им привели все доводы, но им как горох об стену. Они как заведенные талдычат свое и никого не слышат. При этом аргументации никакой — всё на уровне «назло мамке отрежу ушки». Вот мы сделали закон и, даже если мы в чем-то не правы, исправлять не будем. Ощущение, что они диссертации защитили на этом материале и больше их ничего не волнует.
В свое время вы сами взяли ребенка из детского дома. Не страшно было?
А чего я должна была бояться?
Ну, неизвестно ведь, какая генетика у приемного ребенка — плохая или хорошая — и когда она проявится.
По этому поводу проведено множество исследований. И большинство ученых сходятся во мнении, что социум и воспитание в гораздо в большей степени влияют на развитие ребенка, чем генетика, если, конечно, речь не идет о патологических отклонениях. Впрочем, в моем случае я вообще о таких вещах не думала, я просто очень хотела ребенка.
Сколько лет было Тоне, когда вы ее удочерили?
Одиннадцать месяцев. Сейчас ей уже шесть с половиной лет.
Ощущаете, как ваше воспитание меняет ее природу?
Знаете, в последнее время я стала ловить себя на мысли, что мне неприятно говорить на эти темы. Неприятно говорить о дочери как о чужом ребенке. Не потому что я хочу сделать из удочерения какую-то тайну — я никогда этого не скрывала, и Тоня прекрасно знает, откуда она. Просто у меня уже полное ощущение, что это мой родной ребенок, моя кровь. Тоня не просто похожа на меня, она является улучшенной копией. Она гораздо способнее, энергичнее, красивее. Шикарная девка! И харизматик, между прочим. В любом месте, где она появляется, больше уже ни на кого не смотрят.
Хотели бы вы когда-нибудь расширить семью?
Вообще я изначально хотела взять двоих детей, но сразу как-то не сложилось, а сейчас я уже вряд ли решусь. Дети требуют огромного количества энергии и сил, а с возрастом сил у меня становится все меньше. Дай бог вот Антонину вырастить… К тому же финансовое положение сейчас, прямо скажем, не самое лучшее.
Из-за кризиса?
В том числе. Общий фон, конечно, угнетающий, особенно в ситуации, когда ты буквально добываешь каждую копейку. Тем более что сейчас стало окончательно ясно: кризис — это надолго, и нам всем так или иначе придется привыкать к новым условиям жизни, а это очень тяжело. И в будущее заглядывать страшновато… С другой стороны, я противник того, чтобы все неудачи теперь объяснять кризисом. Это бессмысленно и непродуктивно. Я тут привела дочь с соплями в поликлинику. И пока мы болтались в коридоре в ожидании вызова к врачу, кто-то ее спросил: «Где же ты подхватила такой насморк?» А она встала руки в боки и говорит: «Что вы спрашиваете ерунду? Вы что, не видите? Кризис вокруг!» (Смеется.)
Из чего сейчас состоит ваш заработок?
Из работы на радиостанции «Эхо Москвы», где я веду свою программу, из преподавательской деятельности в двух вузах — в МГУ на журфаке и в Высшей школе экономики. Еще иногда подворачивается халтурка в виде каких-нибудь презентаций.
Полгода назад мне довелось пообщаться с главой Первого канала Константином Эрнстом. Я спросил его об истории вашего увольнения, и он сказал следующее: «Я с Сорокиной мучился страшно — в том числе из-за идеологических разногласий. Например, я брал тему ее очередного ток-шоу, сажал ее у себя в кабинете и говорил: «Свет, ну почему у тебя голова забита таким количеством стереотипов? Давай я тебе расскажу, как все на самом деле устроено». И раскладывал ей всю историю по полочкам. И в этот момент она начинала плакать. Она прекрасно понимала, что я прав, но ее мировоззрение не позволяло с этим согласиться…»
Да уж… На самом деле Константин Львович неоднократно устраивал мне уроки политинформации, объяснял, как мир устроен. Он, видимо, считал, что раз он высокий начальник и вхож во власть, а я не вхожа, то он имеет право на категоричные рассуждения. Но я так и не прониклась идеями государственности и патриотизма в его интерпретации. Более того, мне кажется, сам Константин Львович намного умнее и замысловатее многих своих рассуждений. Я подозреваю некий цинизм в его разглагольствованиях. И до сих пор робко надеюсь, что он думает не совсем так, как излагает и как заставляет это делать журналистов в пропагандистских программах Первого канала.
А он действительно заставляет? Вы не перебарщиваете с формулировкой?
Ну разумеется, он никого не ест. Но на всех центральных каналах выстроена жесткая система единоначалия. На Первом фактически все зависит от Эрнста, на «России» — от Добродеева. Это люди, мимо которых муха не проскочит. Им же потом как-никак отчитываться в Кремле. У Эрнста, кстати, когда я с ним работала, был такой лозунг — наверное, он и сейчас есть: «Мы демократию приветствуем, но не практикуем».
Давайте конкретно: какие темы программы «Основной инстинкт» не прошли цензуру?
Дело ЮКОСа, например. На мой взгляд, его следовало освещать хотя бы потому, что наша судебная система показала себя с вопиющей стороны. Как бы кто ни относился к Ходорковскому, Лебедеву, Алексаняну или Свете Бахминой, в чем бы они ни были виноваты, но в отношении каждого из них были допущены чудовищные вещи, которые в принципе не должны допускаться в цивилизованном государстве. Нужно ли было об этом говорить? Да кричать нужно было! Дали хоть что-нибудь сделать? Нет. И таких историй масса. Я уже не говорю о том, что многих людей фактически запрещено приглашать в эфир. Таких как Каспаров, Касьянов, Рыжков…
Существуют конкретные списки персон нон грата?
Нет, но они и не нужны. Вполне достаточно установки начальства и опережающей лояльности редакторов. Телеканал — это ведь очень большое хозяйство, и одному человеку трудно уследить за всем сразу. Поэтому система выстроена так, что на должностях редакторов сидят очень надежные люди. Если за чем-то не доглядит Константин Львович, они всегда придут на помощь.
Каким образом в этой системе оказались вы? Она ведь существовала задолго до вашего прихода, и вряд ли вы об этом не знали.
Ну вот оказалась. Львович, надо отдать ему должное, может произвести впечатление на человека, когда хочет. У меня в то время не было работы — как раз угробили ТВ-6, я была в полном раздрае. Два года подряд сплошных мучений и совершенная непонятка, что делать дальше. И вдруг возникает такой принц — умный, энергичный, понимающий, который говорит: «Давай делай прямой эфир, темы выбирай сама». Мы первый раз просто дивно пообщались. И я подумала: «Ну бывают, наверное, в жизни чудеса, и грех ими не воспользоваться».
Интересно, а Эрнсту зачем это надо было? Он не понимал, чем все это закончится?
Не знаю. Говорят, что он ко мне тогда неплохо относился. Подозреваю, что так оно и было. Наверное, он решил рискнуть и попробовать. Но к сожалению (вздыхает), очень быстро все стало проблемой. Сначала закончился прямой эфир — мы перешли на запись. Перешли, на самом деле, из-за технологических сложностей, но по факту резать программу стали нещадно. Иногда вырезали так, что полностью менялся смысл: вроде во время записи в дискуссии побеждали одни люди, а в эфире оказывалось все наоборот. Были и совсем комичные случаи. Однажды ко мне на эфир, посвященный какой-то судебной проблеме, пришел уважаемый эксперт, который очень толково и содержательно говорил по теме, а в конце вдруг рассказал анекдот, как сейчас помню, про кошек. Ну, просто так рассказал — к слову пришлось. Так вот все, что осталось в программе от его речи, — это тот анекдот. Все остальное вырезала редакторская группа.
Вы совсем не могли на нее влиять?
Нет. Когда я говорила, что буду лично присутствовать на монтаже — а монтировали мы ночью, так как на следующий день программу давали в эфир, — то мне совершенно справедливо говорили: это бессмысленно. Потому что если между нами вдруг возникнет спор, решить его сможет только руководство, а ночью до руководства дозвониться невозможно — все нормальные люди спят.
И последнее слово в итоге оставалось за редакторами?
Конечно. Так почти везде. Поэтому мне смешно, когда говорят: «Какой смелый журналист!» Когда я вижу смелого журналиста на экране, я сразу думаю: какой смелый выпускающий редактор, или владелец телекомпании, или директор информационной службы. Потому что над смелым журналистом всегда есть несколько человек, которые могут сильно укоротить его смелость. И только если этого не происходит, мы все становимся свидетелями гражданского поступка.
Что стало для вас последней каплей, после которой вы ушли с Первого канала?
Программа, в которой мы говорили о теракте на Дубровке. Я позвала на эфир журналиста, который там работал, видел все своими глазами. И он, как свидетель, много говорил об операции по спасению заложников, в результате которой погибло более ста человек. Видимо, выводы, которые он сделал, были слишком острыми для Первого канала. В результате в программе остались только его «здравствуйте» и «до свидания». После чего он в изумлении позвонил мне и высказал все, что думает по этому поводу. И правильно сделал. Кому он еще должен был звонить? Неизвестному редактору? После этого я приняла решение программу закрыть. При этом я еще какое-то время оставалась штатным сотрудником канала — вплоть до премии «ТЭФИ». Последний этап голосования, когда академики из трех номинантов выбирали одного, был открытым. Я проголосовала против двух проектов Первого канала в пользу какого-то другого. В результате, как мне потом рассказали, руководство было в гневе от столь недружественного, некорпоративного поступка. Это было расценено как демонстрация мести с моей стороны. А я на самом деле просто выбрала программу, которая мне нравилась больше других — без всяких задних мыслей. Я привыкла голосовать так, как мне хочется, а не так, как надо.
После этого вы с Эрнстом больше не разговаривали?
Нет, мы даже не попрощались. Если он держит на меня зло, то напрасно — у каждого своя функ-ция. Я не такая непонятливая, как ему кажется, просто у меня тоже есть свои принципы. Я за многое его уважаю на самом деле. Но наверное, и у него есть свои скелеты в шкафу.
А вам никогда не хотелось бросить журналистику и заняться чем-то другим?
Забавно, но вы мне сейчас задаете вопрос, который я более двадцати лет назад, когда еще училась в Студии дикторов Ленинградского телевидения, задала одному телевизионному работнику. Редакция информации решила поискать среди нас ведущих для новых программ, и одним из испытаний, которое нам устроили, была импровизированная пресс-конференция. Перед нами сидел опытный журналист, а мы задавали ему разные вопросы. Я и спросила: «Не хотелось бы вам послать все к черту?» Видите, все возвращается…
Но вы не ответили.
Честно говоря, последние несколько лет я думала об этом. Невозможно все время биться башкой об стену. Особенно меня подкосил даже не разгон НТВ и ТВ-6, хотя я тоже очень сильно переживала, а разгром организации «Интерньюс», которая занималась образовательными программами для журналистов по всей России и с которой я тесно сотрудничала. Вот после этого у меня было ощущение, что жизнь закончилась, заниматься профессией нет смысла. Но потом я поняла, что больше просто ничего не умею. Работать в какой-нибудь политической партии я не хочу, хотя мне неоднократно предлагали. После долгих уговоров друзей я попробовала поработать в Российском союзе промышленников и предпринимателей, занималась там пиаром, но тоже быстро ушла. Не партийный я человек, с дисциплиной у меня туго. Так что деваться было некуда — пришлось возвращаться в журналистику.
Об отъезде из страны никогда не думали?
Нет. Я слишком местная, если можно так выразиться. За границей бываю нередко, во многих странах мне очень даже нравится, но в любом случае, когда я нахожусь там больше недели, мне становится скучно. Я понимаю, что жить за границей не смогу. Отдыхать, путешествовать — да, но не жить. Здесь все мои друзья, родня. А я существо очень общительное.
Вот вы сказали, что, кроме журналистики, больше ничего не умеете. А как же специальность инженера-лесотехника, которую вы получили в Лесотехнической академии?
Правильно это называется «инженер лесного хозяйства». Специализация у меня была «озеленение городов и населенных мест», на современном языке — «ландшафтный дизайн». Но сейчас я не смогла бы этим заниматься, даже если бы очень хотела. С 80-х годов эта профессия в нашей стране сильно рванула вперед, и то, что я когда-то знала и умела, просто никак не соответствует нынешним требованиям. В этой области я отстала уже навсегда.
А вам действительно было это интересно? Или просто некуда было больше поступать?
Да нет, я закончила школу с золотой медалью и могла поступить куда угодно. Но у меня не было никаких представлений, чем конкретно я хочу заниматься в жизни. Мне просто нравилось учиться, я любила сам процесс. А когда встал вопрос, куда идти, я растерялась. В результате нашла вот такую экзотическую на то время специальность. Потом я, конечно, поняла, что это не мое и что зря я поступила, но при этом все равно доучилась, опять же получив красный диплом. Даже успела немного поработать по профессии: занималась проектами реконструкций исторических садов и парков.
Если проанализировать произошедшее с вами за последние годы — все эти закрытия телеканалов, увольнения, разочарования, — то, по идее, вы должны чувствовать себя проигравшей.
В какой-то степени, конечно, чувствую. Тем более что работа на телевидении занимала практически всю мою жизнь, я отдавалась ей полностью. Поэтому когда все так завершилось, ощущение поражения было.
И вы готовы с ним смириться?
Нет. (Улыбается.) Знаете, я уверена, что в России нужно жить долго. Посмотрите: за одну мою еще незавершенную, я надеюсь, жизнь сколько всего уже произошло! Перестройка, развал Союза, расцвет и закат свободы слова, дефолты, смены правительств, президентов, победы, катастрофы. В нашей стране в любой момент возможны самые необычные повороты — как в глобальной истории, так и в твоей личной судьбе. И я верю, что пара приятных сюрпризов еще ждет меня впереди.

Это интересно: Скрещенная Лицевая Петля Как Вязать

Мемория. Светлана Сорокина

15 января 1957 года родилась Светлана Сорокина, журналист, теле- и радиоведущая.

Личное дело

Светлана Иннокентьевна Сорокина (60 лет) родилась в городе Пушкине Ленинградской области. Ее отец Иннокентий Сарыков был военным строителем, мать Валентина работала учителем истории.

Светлана с золотой медалью окончила школу, затем Лесотехническую академию в Ленинграде по специальности ландшафтная архитектура (стала специалистом по озеленению городов). До начала телевизионной карьеры трудилась в лесоустроительном предприятии, училась в аспирантуре родного вуза, а в свободное время водила экскурсии по Екатерининскому дворцу и Летнему саду.

В 1985 году поступила в студию дикторов при Ленинградском телевидении. Со следующего года в качестве внештатного сотрудника готовила сюжеты для еженедельного обозрения «Телекурьер». В 1987 году была включена в штат Ленинградского телевидения, в 1988—1990 годах была ведущей программы «600 секунд». «Я пришла в журналистику в 1986 году, в перестройку, когда профессия эта неожиданно стала очень и очень интересной!» — вспоминала впоследствии Сорокина.

В 1991 году переехала в Москву, где на только что открывшимся канале РТР стала вести информационную программу «Вести». Была при этом не только ведущей, но и политическим обозревателем «Вестей». За освещение событий 1993 года стала кавалером ордена «За личное мужество». В 1996 году была удостоена телевизионной премии «ТЭФИ» в номинации «Лучший ведущий информационной программы». После реорганизации «Вестей» в 1997 году перешла на НТВ, где вела передачи «Герой дня» и «Глас народа», снимала документалистику. В 1999—2000 годах участвовала в создании на «Эхе Москвы» радиоспектаклей «Хоббит» и «Трудно быть богом».

С 2001 года — член Академии российского телевидения. После смены руководства НТВ в 2001 году Сорокиной, по ее словам, «пришлось побродить по каналам в поисках лучшей доли». С мая и до конца 2001 года вела информационную программу «Сейчас» и ток-шоу «Глас народа» на ТВ-6. Неоднократно участвовала в юмористической программе «Тушите свет» с Хрюном Моржовым и Степаном Капустой.

В 2003—2005 годах Сорокина — ведущая ток-шоу «Основной инстинкт» на Первом канале. После закрытия программы стала вести передачу «В круге Света» на радио «Эхо Москвы». В 2010 году снималась в ток-шоу «Программа передач» на Пятом канале. После сокращения московского корпункта эта программа была закрыта.

С 2011 года преподает на кафедре медиакоммуникаций в Высшей школе экономики. В декабре того же года Сорокина вместе с экономистом и правозащитником Ириной Ясиной покинули президентский Совет по правам человека в знак протеста против фальсификаций на думских выборах.

Сорокина разведена, воспитывает приемную дочь Антонину. Помимо преподавания (ВШЭ и мастер-классы), а также работы на «Эхе Москвы» и телеканале «Дождь» (с 2015 года) занимается благотворительностью в пользу больных детей.

Чем знаменита

Одна из главных звезд российского телевидения 1990-х годов. Лицо новостной и политической журналистики, блестящий интервьюер и талантливая ведущая ток-шоу. Ее выпуски «Вестей» отличались очень личной подачей, сопереживанием сюжету. Придя на НТВ, на долгое время стала ведущей самой нервной программы на тогдашнем телевидении — помимо «Героя дня» в прямом эфире тогда шли лишь новости, а под график гостей живой эфир и вовсе никто не подстраивал. Впоследствии показала себя отличной шоувумен, которая твердо и находчиво вела дискуссию.

По словам декана факультета медиакоммуникаций Высшей школы экономики Анны Качкаевой, со Светланой Сорокиной общаться легко всем и каждому: «Это человек, с которым легко общаются и угольщики и короли, как говорил Шекспир. Все разговорные программы от «Героя дня» до «Основного инстинкта», документальные фильмы, новости, а теперь еще и мультимедийные проекты (некоторое время Сорокина вела интерактив на сайте РИА Новостей), говорят о том, что Светлана, безусловно, уникальное явление на российском телевизионном небосклоне. В Светлане есть уникальная и человеческая, и экранная способность быть очень искренней».

О чем надо знать

Первая известность к Сорокиной пришла после появления программы «600 секунд», где она была одной из двух ведущих. Скандальная информационная программа Ленинградского телевидения впервые вышла в эфир в декабре 1987 года и просуществовала шесть лет. Включала в себя криминальные новости и небольшие репортажи о жизни города и страны, снятые со скандальным оттенком. «600 секунд» называли также первой передачей, свободной от советской цензуры.

Лицом и шеф-редактором программы был Александр Невзоров. Ему помогали Светлана Сорокина и журналист Вадим Медведев. Передача была ограничена 600 секундами, на экране велся постоянный обратный отсчет. В 1993 году программу закрыли.

Сорокина сделала многое, чтобы изменить отношение к приемным детям в нашей стране. В 2003 году ведущая взяла девочку из приюта. Имя дочери выбрала в честь своей бабушки Антонины. Дочь ведущей ходит в музыкальную школу при Гнесинском училище, любит читать и растет очень способной.

Прямая речь:

О наградах: «После событий 93-го года группе журналистов, и мне в том числе, были вручены ордена «За личное мужество». Хотела сразу сдать орден в музей современной истории, поскольку и события те ничего, кроме ужаса, у меня изначально не вызывали, и никакого такого мужества я за собой не приметила, — просто работала. Но потом решила, что награда мне вручена авансом, — и не ошиблась».

О ситуации с телеканалом «Дождь»: «Не знаю, почему все ополчились на «Дождь» после того, как кто-то из журналистов в эфире предложил провести опрос, стоило ли сдать Ленинград немцам во имя сохранения сотен тысяч жизней? Этот же вопрос все эти годы после войны задавали себе выжившие в блокаде.

Почему, когда одни умирали от голода на улицах Ленинграда, другие в Смольном жрали от пуза?! И это не голословные рассказы! Бабушка моей подруги в то время как раз работала подавальщицей в Смольном, где питались офицеры. Еду навынос она брать не могла, а офицеры ей периодически дарили шоколадки. Только благодаря этим шоколадкам и выжила ее семья».

О российских СМИ (декабрь 2011 года): «Условия всегда что-то диктуют. Однако есть линия, за которую все-таки нельзя заходить, если ты в этой профессии. Стыдно замалчивать то, что происходит в стране. Мне неприятно, что наши центральные каналы действуют таким образом. Либо, когда деваться совсем уж некуда, пропагандой переиначивая события. Я против параллельной реальности. Во многих живет странное убеждение: если по телику чего-то не показали, то этого вроде как и нет. Но это не так».

— Вот представим: ведете вы «Глас народа», триумфально вернувшись на реформированное НТВ. И тут звонят от Навального и говорят: чтобы в эфире никакого Быкова…

—Я уволюсь немедленно. Клянусь. Опыт есть.

Из книги «Главные правила жизни» (2013) о менталитете: «Мы все время живем с головой, повернутой назад. Нельзя так идти вперед: ничего не получится! Мне надоело то, чем пронизаны вся наша жизнь и журналистская практика в том числе, — это вечное «кто виноват?». Каждый следующий приходящий во власть винит того, кто руководил прежде. Каждый из нас знает, кого обвинить в том, что у него сегодня холодный чай. Бесконечно «и не покаемся, и не забудем». Но мы сейчас живем, мы есть такие, какие есть. И точка — поехали дальше!».

Оттуда же о независимости от графика и от денег: «Чувствую определенную свободу от многих внешних обстоятельств. Я уже научилась общаться только с теми, с кем хочу. У меня появилась свобода делать то, что хочу. Это великая вещь: даже если не хватает денег, я лучше перекантуюсь, чем буду делать то, с чего меня воротит. И еще есть свобода самостоятельно строить свой день, свое время в силу первых двух обстоятельств. Я располагаю собой, и это здорово».

5 фактов о Светлане Сорокиной

Девичья фамилия телеведущей — Сарыкова. Сорокин — первый муж журналистки. Второй раз в браке была за телевизионным оператором Владимиром Гречишкиным. Однако и этот союз распался. В июле 2003 года удочерила девочку Антонину.
Трижды лауреат премии «ТЭФИ»: «Лучший ведущий информационной программы» («Вести», 1996), «Интервьюер» («Герой дня», 2000), «Ток шоу» («Основной инстинкт», 2005).
Автор большого числа запоминающихся телефильмов, среди которых: «Сердце Ельцина» (НТВ, 1998) — об операции, перенесенной Борисом Ельциным; «Чисто российское убийство» (НТВ, 1998) — об убийстве Галины Старовойтовой; «Первая Первая леди» (НТВ, 1999) — о Раисе Горбачевой; «Блеск и нищета Гохрана» (НТВ, 2000); «Песни войны» (ТВ-6, 2001); «Лебедь» (ТВС, 2002) — о генерале Лебеде.
Светлана Сорокина выпустила две книги: «Недетские истории» (2008) и «Мне не все равно» (2009). В первой собраны два десятка рассказов о детях, привезенные автором из поездок по стране и походов по детским домам. Вторая рассказывает о людях, которые по разным причинам начали заниматься благотворительностью.
Из жизни телеведущей в 1996 году: «Сегодня у блочной восьмиэтажки Сорокиной стоят ее бежевые «Жигули» шестой модели. Купила она их по случаю, с рук, но почти новые и по приличной цене. Впервые открыв багажник машины, она не нашла ни инструментов, ни запаски. Светлана тут же, с утра пораньше помчалась в автомагазин, купила диск, камеру, покрышку, и, вытащив мужа из дома чуть ли не силой, потащила его в шиномонтаж».

Материалы о Светлане Сорокиной:

Где сейчас работает светлана сорокина.

Светлана Иннокентьевна Сорокина (15 января 1957 г., Пушкин, Санкт-Петербург) — российская журналистка, ведущая, член Академии Российского телевидения.

Жизнь и карьера

Отец будущей журналистки был военным строителем, а мать – учителем истории. Девичья фамилия Светланы Иннокентьевны — Сарыкова.

1979 г. – окончила Лесотехническую академию по специальности «инженер-озеленитель». Сорокина училась в аспирантуре и одновременно работала экскурсоводом.

1985 г. – поступила в студию дикторов при Ленинградском ТВ.

1986 г. – готовила сюжеты для вечернего обозрения «Телекурьер».

1997 г. – начала работать на НТВ. Здесь Светлана Сорокина вела программы «Глас народа» и «Герой дня», а также участвовала в создании документальных фильмов.

1999 г. – работала над созданием радиоспектакля «Хоббит».

2000 г. — участвовала в радиоспектакле под названием «Трудно быть богом».

2001 г. — стала членом Академии Российского телевидения.

2005 г. – ведёт радиопередачу «В круге СВЕТА» («Эхо Москвы»).

2006 г. – в эфире канала «Домашний» появилась телеверсия программы «В круге СВЕТА». Последний выпуск этой программы был посвящен суду присяжных и привел к политической дискуссии. Акционерам «СТС Медиа» не понравилось, что в прямом эфире передачи обсуждались острые политические темы. В частности, российский суд был назван «полицейским».

2007 г. – вела ток-шоу «Белым по чёрному».

2011 г. – начала преподавать на факультете медиакоммуникаций в Высшей школе экономики.

Сорокина участвовала в создании многих документальных фильмов, а именно:

«Сердце Ельцина»;
«Съезд побеждённых?»;
«Первая Первая леди»;
«Неподнятая целина»;
«Чисто российское убийство»;
«Песни войны»;
«Янтарный призрак»;
«Лебедь»;
«Каратели»;
«Русский плен»;
«Русские».

В 1995 г. Сорокина была признана «Лучшей ведущей информационных программ».

Светлана Сорокина активно занимается благотворительностью в пользу больных детей. В 2006 г. Светлана Иннокентьевна вела социальный проект «Вместе сможем всё!», посвященного проблемам детей-сирот и тяжелобольных детей. Во время телемарафона для детей, которым требовалось срочное лечение, было пожертвовано 380 тыс. руб. В целом по итогам проекта нуждающимся детям было передано 2 млн. руб.

У Светланы Иннокентьевны было два брака. От первого у неё осталась фамилия Сорокина. Вторым мужем журналистки стал Владимир Гречишкин, телевизионный оператор. В 2003 г. Сорокина стала приёмной матерью. Её дочь зовут Тоня.

Сорокина считает, что работа сделала её более жесткой. Коллеги же, наоборот, отмечают её ровный характер. Светлана с уважением относится к людям, которые мыслят неординарно, но она не терпит необязательности и плохого исполнения. Журналистка считает себя достаточно консервативной женщиной.

Это интересно: Бизнес за 1 Млн

Журналистка не любит сверхмодных стрижек предпочитает классический стиль одежды. Её любимые цвета – белый, розовый и рыжий. Основной основным модельер Светланы – Т.Федорова. Хотя не меньше она любит костюм от Лагерфельда, Версаче или Сони Риккель.

Сорокина является автором книг «Недетские истории» и «Мне не всё равно».

Телеведущая Сорокина Светлана Иннокентьевна, её биография в Википедия, личная жизнь, фото в Инстаграм, где работает (2016 год и сейчас 2017 год) интересует многих телезрителей.

Для молодых журналистов эта женщина является эталон честности и высокого профессионализма в журналистике, а среди многочисленных наград, которые она имеет, больше всего ценит народное призвание.

Светлана Сорокина – биография

Родилась Светлана в 1957 году в городе Пушкине (Ленинградская область). Окончив с золотой медалью школу, она поступила в Ленинградскую Лесотехническую академию на факультет ландшафтной архитектуры, и, получив в 1979 году диплом, стала работать по специальности инженером-озеленителем.

В 1985 году неожиданно для всех девушка поступает на курсы дикторов, которые были открыты при ленинградском телевидении, и уже в 1986 году становится внештатным сотрудником вечернего обозрения «Телекурьер».

В 1987 году её зачисляют в штат Ленинградского телевидения и в течение трех лет она работает ведущей программы «600 секунд». Работая в этой программе, Светлана не только проходит настоящую школу журналистского мастерства, но и вырабатывает свой собственный стиль изложения.

В 1990 году её приглашают на работу в Москву. Здесь она сначала проходит стажировку на Первом канале, а затем ей доверяют вести одну из важных программ – «Вести». Причем, она не только ведет эту передачу, виртуозно удерживая внимание зрителей, но и принимает активное участие в её разработке.

Последующие семь лет Светлана работает ведущей и политическим обозревателем, и за этот период получает несколько наград, среди которых орден «За личное мужество» и премия ТЭФИ.

В 1997 году журналистка переходит на канал НТВ, где становится автором и ведущей таких передач, как «Глас народа» и «Герой дня», которые мгновенно зарабатывают высокий рейтинг.

Начиная с этого времени, Сорокина проявляет себя и как режиссер-документалист. В течение последующих девяти лет на экраны выходит несколько её фильмов, которые поднимают завесу тайны над жизнью некоторых представителей власти. Фильм «Сердце Ельцина» рассказывает о том, как он перенес операцию на сердце, в документальной ленте «Чисто российское убийство» раскрываются мотивы, по которым была убита Галина Старовойтова, а фильм «Первая первая леди» рассказывает о жизни Раисы Горбачевой.

С одной стороны, выход этих и других документальный лент способствовал тому, что журналистка получила ещё несколько наград, но с другой, критика власти, которую она себе позволяла, не прошла незамеченной, и, когда она в 2003 году стала вести авторскую программу «Основной инстинкт», проект вскоре был закрыт.

В 2005 году Сорокина уходит с телевидения и начинает работать на радиостанции «Эхо Москвы». Здесь она становится ведущей передачи «В круге света», но когда появляется телевизионный вариант этой программы, то в эфир выходит всего 4 выпуска, так как и в них имеет место критика власти, и в частности судейской системы.

В 2009 году Сорокину назначают членом Совета по правам человека при Президенте РФ, но проработав в этой должности 2 года, она оставляет её, тем самым выражая протест фальсификации выборов в Госдуму.

Тем не менее, и в настоящее время журналистка не бросает свою профессиональную деятельность. Начиная с 2016 года, она ведет ток-шоу «ВечерняЯХиллари», а кроме того, занимается преподаванием – в московской Высшей школе экономики она читает лекции для студентов факультета медиакоммуникаций.

Светлана Сорокина – личная жизнь

Журналистка относится к той категории людей, которые в полном смысле слова «горят на работе», поэтому на личную жизнь у неё времени не остается. Правда, за плечами Светланы Иннокентьевны два брака, и именно фамилию первого мужа она себе и оставила, так как в девичестве она была Сарыкова, но просуществовали эти браки недолго.

Зато настоящей радостью и смыслом жизни для неё является приемная дочь Антонина, которую она взяла малышкой из детского приюта. Притом что это особо не афишировалось, скрыть факт удочерения не удалось, да и не имело смысла. Не так давно Светлана Сорокина и ее приемная дочь Тоня Сорокина вместе вышли в свет, и журналистка представила, достигшую подросткового возраста девочку, столичным знаменитостям.

Начала работать в НИУ ВШЭ в 2007 году.
Научно-педагогический стаж: 10 лет.

Образование

Специалитет: Ленинградская ордена Ленина лесотехническая академия им.Кирова, специальность «Лесное хозяйство»

Учебные курсы (2016/2017 уч. год)

(Магистратура; где читается: ; программа «Медиапроизводство в креативных индустриях»; 1-й курс, 1-4 модуль)Рус

Защита выпускной квалификационной работы (Магистратура; где читается: ; программа «Мультимедийная журналистика»; 2-й курс, 4 модуль)Рус

Междисциплинарный государственный экзамен по направлению подготовки (Бакалавриат; где читается: ; программа «Журналистика»; 4-й курс, 4 модуль)Рус

Подготовка и защита выпускной квалификационной работы (Бакалавриат; где читается: ; программа «Журналистика»; 4-й курс, 4 модуль)Рус

(Бакалавриат; где читается: ; программа «Журналистика»; 3-й курс, 1-4 модуль)Рус

(Бакалавриат; где читается: ; программа «Медиакоммуникации»; 2-й курс, 1-4 модуль)Рус

(Бакалавриат; где читается: ; программа «Журналистика»; 4-й курс, 1-3 модуль)Рус

Учебные курсы (2015/2016 уч. год)

(Магистратура; где читается: ; программа «Социология публичной сферы и социальных коммуникаций»; 1-й курс, 1-4 модуль)Рус
(Бакалавриат; где читается: ; программа «Журналистика»; 3-й курс, 1-4 модуль)Анг
(Магистратура; где читается: ; программа «Мультимедийная журналистика»; 1-й курс, 1-4 модуль)Рус

Опыт работы

Автор и ведущая фильмов из цикла «Новейшая история» — «Сердце Ельцина», «Чисто российское убийство», «Съезд побежденных», «Первая первая леди», «Блеск и нищета Гохрана», «Неподнятая целина», «Песни войны». Ведущая авторской программы на радио «Эхо Москвы». Автор нескольких документальных проектов для «Первого канала».

Знаменитая телеведущая Светлана Сорокина откровенно рассказала о самых счастливых моментах в своей жизни. Представляем ее монолог.

– Из самых ранних воспоминаний: мы жили в Царском Селе, в служебной квартире при школе – моя мама работала учительницей истории. Мне было года четыре или пять, и я помню, что на школьных концертах, после того как все уже отвыступались, я выбегала на сцену – помню, очень близко к краю, я даже сейчас отчетливо вижу этот край сцены под ногами – и тоже что-то такое свое исполняла. И мне все в зале бешено аплодировали, а потом, поскольку уже ожидали моего выхода, приносили конфеты-шоколадки. Это были моменты острого счастья – вот я тут стою, вся в лучах славы, и все мне рады. Но интересно, кстати, что потом это все куда-то делось, и сцена меня совершенно не тянула, скорее наоборот.

Я даже экскурсоводом пошла работать, чтобы преодолеть застенчивость. Кстати, тоже был счастливый момент: когда я сдавала первую самостоятельную экскурсию. Это было весной в Летнем саду – с которым вообще очень много светлых моментов связано, – моросил дождик, раннее утро, из всех слушателей – три какие-то случайные тетеньки, две мои подруги по группе и женщина-экскурсовод, которая все это принимала. И я волнуюсь, конечно, ужасно. И вдруг я чувствую, что меня понесло! И я на таком азарте начала все это рассказывать!

Так что даже эта экскурсоводша одной из моих подруг сказала: «Вот видно же, что в последний день готовилась, но как эмоционально излагает!» Когда все закончилось, я испытала такой прилив счастья от удачно проведенной экскурсии, что оно даже не сразу развеялось – помню, я весь день ходила в этом ощущении. И вообще, мне нравилась работа. Я обычно старалась не привирать, но иногда, если видишь, что публика готова слушать байки. Ну, например, задают вопрос о домике Петра: «А какое из этих окон – окно в Европу?» Тогда, конечно, я отвечала: «А вон то, крайнее».

Дочь Тоня – постоянный источник счастья

– Есть вещи, с которыми счастье связано иррационально, непонятно почему. Так, синяя или голубая одежда – это всегда источник радости. Или белое вино с острым сыром, овечьим, козьим (неважно, где – во Франции или в России). Но одежда чаще все-таки связана с биографией. Один бесконечно страшный пиджак до сих пор вызывает острый восторг – в нем я познакомилась с важным для меня человеком. А одна действительно нарядная блузка – с первой «ТЭФИ». Единственный раз, когда я была счастлива на сцене после детства, – когда мне вручали «ТЭФИ» за программу «Вести» как лучшему ведущему информационной программы в девяносто шестом году. Тогда была совершенно другая атмосфера. Помню, как я еще только шла по проходу к сцене и люди хлопали и говорили мне теплые слова. И ведь тогда уже шла чеченская война, и все меня пинали за то, что я такой пацифист, и тем не менее вдруг я вижу: коллеги ценят мою работу. А потом уже начались все эти информационные войны, и все стало иначе.

Вообще не могу сказать, что с телевидением было связано какое-то особенное счастье. Хотя. Когда я только начинала работать в «Телекурьере» внештатником, каждую субботу мне надо было очень рано вставать – я ездила из Царского Села на Чапыгина, и каждый раз накануне рабочего дня я жутко волновалась: я же не была профессионалом, очень боялась сделать что-то плохо, неправильно. И, ложась спать, я думала только о том, что будет утром. А утром я просыпалась – и с восторгом думала о том, какой интересный день у меня впереди. И на трех транспортах – маршрутка, метро, троллейбус – неслась туда в азарте и радости.

Светлана Сорокина вела «Программу передач» на Пятом канале

– Вот с любовью, как ни странно, счастливых воспоминаний мало – потому, во-первых, что я как-то мало знала радости и взаимности в первых романах. Старшая сестра была красавица. В школе за мной ухаживал – или как это называется у школьников – мой одноклассник. Он меня каждое утро встречал на ближайшем к дому перекрестке, брал портфель и нес его до школы. Причем возле школы он мне его не отдавал стыдливо, а так и нес, совершенно не стесняясь. И кстати, может быть, как раз поэтому никто нас никогда не дразнил. А еще он под дверь мне приносил букеты. Первым на работу уходил папа, и эти букеты всегда валились ему под ноги, и он был уверен, что все это сестре. Тот поклонник, кстати, радовал меня только одним: он совершенно не стеснялся этих отношений. Другие провожали девушек до школьной двери и дальше входили, как ни в чем не бывало, отдельно: боялись демонстрации чувств. А этот входил со мной очень гордый.

Вот великий сценарист Наталья Рязанцева вспоминает, как после первой встречи ей позвонил известный и прекрасный человек, которого она стремилась завоевать, – и от этого звонка она, только повесив трубку, пустилась в пляс на кухне вокруг стиральной машины. Она умерла бы со стыда, если бы кто-то это увидел, но одна, сама с собой, плясала. Что говорить, я тоже несколько раз бывала счастлива, когда мне первым звонил человек, которого я любила, и я изо всех сил сдерживалась, чтобы не заорать от счастья прямо по телефону. Но потом, когда вешала трубку:«Йееееессс!»

Но это, как правило, вспышки. Потому что вообще любовь – состояние зависимости, а я этого в общем не люблю. И потом, взаимность началась уже в зрелости, когда детского, почти животного счастья уже нет – все отравлено видением себя со стороны.

– В этой самой зрелости бывают уже не вспышки, а тихие радости. Например, делаешь ты «Героя дня». Это трудно: пять дней в неделю. И собеседников выбираешь не ты, и попадаются среди них непростые. Но вот тебе рассказывают, что два крупных кремлевских чиновника обмениваются мнениями в коридорах власти: «Ты уже был на «Герое дня»?» – «Не был». – «Надо сходить». И я понимаю, что это у них модно! И тихо радуюсь.

Вероятно, я единственный человек, который с таким же тихим довольством смотрит многое из нынешнего телевидения. То есть ужасаюсь, конечно, – и тут же радостно думаю, что это уже не я, не мое, что я никогда не буду иметь к этому отношения. Это не острое детское счастье, конечно. Но тихое взрослое удовольствие.

– Счастье вспоминается, как слайды, – помнишь даже, во что ты был одет, как сидел, что говорил. С Тонькой самый запомнившийся момент был даже не тогда, когда я ее взяла – потому что тогда все было в такой жуткой суете, что было не до переживаний. А это было, когда она уже была дома и я бегала по городу и покупала какие-то последние необходимые вещи. Начался дождь, и я забежала в открытое кафе под зонтиками. И вот я сижу за столиком, вся на огромном душевном подъеме, думаю о том, что уже сделано и что надо еще сделать вот это и вот это. И летний дождь сквозь солнце! И меня вдруг охватило такое невозможное счастье, что я просто задохнулась, так меня оно переполнило. Ни с того ни с сего.

Трижды становилась лауреатом премии «ТЭФИ». На фото с наградой, полученной в 2000 г. в номинации «Интервьюер» с программой «Герой дня»

– В последнее время я замечаю, что счастье связано все больше с пейзажами. Одно из таких счастливых мест на земле для меня – Крым, Форос. После института мы с девчонками отправили запросы в несколько мест, и нам пришли приглашения, в том числе из Севастополя, его мы и выбрали. Помню, как мы из Севастополя доехали до Фороса, нашли дикое место на берегу. Там вода была прозрачная настолько, что плывешь и видишь свою тень на дне.

В Европе такое место – Венеция. Как раз недавно я оттуда вернулась. Это сказка. Я на лодке плыла из аэропорта, и вот, когда мы приблизились к городу, я просто замерла от красоты. В России – Летний сад, о котором я уже говорила. Но вот теперь я даже боюсь туда идти: там все так переменилось, и это уже совсем не то. Царское Село, конечно, из-за воспоминаний. Царское Село, слава Богу, не сильно меняется, но все-таки. Старые деревья в парках убирают, теперь все такое прозрачное, хулиганоустойчивое – из конца в конец все видно.

А еще я помню, как мы поехали с Тонькой по старой железной дороге вдоль Байкала, где сохранились все эти старые, еще николаевские тоннели, из которых так внезапно вырываешься на ослепительный свет. Чистый восторг. Это больше всего похоже на жизнь. И сейчас я знаю, что такой внезапный вылет на свет у нас впереди.

HTML:Специально для OK! знаменитая телеведущая и общественный деятель снялась со своей приемной дочкой Антониной, а также откровенно рассказала о проблемах детей-сирот, цензуре на телевидении, об отношениях с Константином Эрнстом и своих страхах перед будущим

Какие у вас впечатления от первой встречи?
Пока никаких. Мы только познакомились. Вообще все было довольно сумбурно. Представьте себе: тридцать шесть человек из самых разных организаций, и каждый предлагает что-то свое. За три часа мы лишь успели определить круг проблем, над которыми будем работать в дальнейшем.
Вы верите в то, что совет будет иметь какое-то влияние на президента?
Лично я особых иллюзий не питаю. Не думаю, что он сейчас сильно нужен власти. Вполне возможно, это просто очередная дань условностям.
Зачем вы тогда согласились на эту работу?
Я всегда руководствовалась принципом «делай что можешь — и будь что будет».
На самом деле список имен, утвержденный президентом, многих удивил. Тут и руководитель Клуба региональной журналистики Ирина Ясина, в прошлом, на минуточку, директор учрежденной ЮКОСом «Открытой России», и политолог Дмитрий Орешкин, и руководитель Российского фонда помощи Лев Амбиндер. Это что, сигнал к началу «оттепели»?
Знаете, мне грустно оттого, что многие пытаются из таких мелочей сделать глобальные выводы. Видимо, все настолько изголодались по конкретным поступкам, что готовы увидеть лес в трех соснах. Мне кажется, господин Медведев неоднократно мог уже проявить себя в более важных вещах. Например, в деле Светланы Бахминой, в поддержку которой были собраны десятки тысяч подписей, но которая все равно рожала в тюрьме. Или в деле об убийстве адвоката Маркелова и журналистки Бабуровой. То есть президент, конечно, отреагировал, но чуть ли не стесняясь. Ведь ни один центральный телеканал не осветил встречу Медведева с «Новой газетой» в лице Горбачева и Муратова. Что за тайна такая? Нынешний руководитель страны встречается с бывшим президентом СССР — чем это не информационный повод? Он что, менее достойный, чем посещение Медведевым какой-нибудь сельскохозяйственной фермы? В общем, в сигналы я не верю. И вообще считаю, что довольно смешно нам — взрослым, самостоятельным людям — без конца держать ушки локаторами. Судить надо по конкретным делам.
Вернемся к вашей деятельности в Совете по правам человека. Уже решено, чем конкретно вы будете там заниматься?
Так сложилось, что последние годы я активно занималась проблемами сирот и детей-инвалидов. Думаю, продолжу курировать эти вопросы и в совете. Проблем, на самом деле, очень много. Например, в благополучной Москве в прошлом году на треть сократилось устройство сирот в семьи. Чем это объяснить? Одна из причин может заключаться в том, что люди, работающие в системе сиротских учреждений, сознательно не хотят прилагать усилий для того, чтобы детей разбирали. Ведь если сократится число их воспитанников, они останутся без работы, а на дворе кризис. Другая причина кроется в законе «Об опеке и попечительстве», который недавно приняла Госдума и который практически уничтожает институт патроната. А патронат — это сопровождение сирот профессиональными воспитателями, психологами, врачами и т. д. Это дает возможность устраивать в семьи не только маленьких детей, но и подростков и инвалидов. Ведь больше всего люди боятся брать именно их. Но если им помогают, если государство доплачивает, если специалисты на любом этапе готовы консультировать, приходить, помогать — тогда берут. Однако господа Лахова и Крашенинников не посчитали нужным прописать патронат в новом федеральном законе. Мы подняли на уши Общественную палату, регионы, Министерст-во образования, даже организовали встречу с разработчиками закона. Пришли какие-то женщины, чуть ли не доктора наук. Мы им привели все доводы, но им как горох об стену. Они как заведенные талдычат свое и никого не слышат. При этом аргументации никакой — всё на уровне «назло мамке отрежу ушки». Вот мы сделали закон и, даже если мы в чем-то не правы, исправлять не будем. Ощущение, что они диссертации защитили на этом материале и больше их ничего не волнует.
В свое время вы сами взяли ребенка из детского дома. Не страшно было?
А чего я должна была бояться?
Ну, неизвестно ведь, какая генетика у приемного ребенка — плохая или хорошая — и когда она проявится.
По этому поводу проведено множество исследований. И большинство ученых сходятся во мнении, что социум и воспитание в гораздо в большей степени влияют на развитие ребенка, чем генетика, если, конечно, речь не идет о патологических отклонениях. Впрочем, в моем случае я вообще о таких вещах не думала, я просто очень хотела ребенка.
Сколько лет было Тоне, когда вы ее удочерили?
Одиннадцать месяцев. Сейчас ей уже шесть с половиной лет.
Ощущаете, как ваше воспитание меняет ее природу?
Знаете, в последнее время я стала ловить себя на мысли, что мне неприятно говорить на эти темы. Неприятно говорить о дочери как о чужом ребенке. Не потому что я хочу сделать из удочерения какую-то тайну — я никогда этого не скрывала, и Тоня прекрасно знает, откуда она. Просто у меня уже полное ощущение, что это мой родной ребенок, моя кровь. Тоня не просто похожа на меня, она является улучшенной копией. Она гораздо способнее, энергичнее, красивее. Шикарная девка! И харизматик, между прочим. В любом месте, где она появляется, больше уже ни на кого не смотрят.
Хотели бы вы когда-нибудь расширить семью?
Вообще я изначально хотела взять двоих детей, но сразу как-то не сложилось, а сейчас я уже вряд ли решусь. Дети требуют огромного количества энергии и сил, а с возрастом сил у меня становится все меньше. Дай бог вот Антонину вырастить… К тому же финансовое положение сейчас, прямо скажем, не самое лучшее.
Из-за кризиса?
В том числе. Общий фон, конечно, угнетающий, особенно в ситуации, когда ты буквально добываешь каждую копейку. Тем более что сейчас стало окончательно ясно: кризис — это надолго, и нам всем так или иначе придется привыкать к новым условиям жизни, а это очень тяжело. И в будущее заглядывать страшновато… С другой стороны, я противник того, чтобы все неудачи теперь объяснять кризисом. Это бессмысленно и непродуктивно. Я тут привела дочь с соплями в поликлинику. И пока мы болтались в коридоре в ожидании вызова к врачу, кто-то ее спросил: «Где же ты подхватила такой насморк?» А она встала руки в боки и говорит: «Что вы спрашиваете ерунду? Вы что, не видите? Кризис вокруг!» (Смеется .)
Из чего сейчас состоит ваш заработок?
Из работы на радиостанции «Эхо Москвы», где я веду свою программу, из преподавательской деятельности в двух вузах — в МГУ на журфаке и в Высшей школе экономики. Еще иногда подворачивается халтурка в виде каких-нибудь презентаций.
Полгода назад мне довелось пообщаться с главой Первого канала Константином Эрнстом. Я спросил его об истории вашего увольнения, и он сказал следующее: «Я с Сорокиной мучился страшно — в том числе из-за идеологических разногласий. Например, я брал тему ее очередного ток-шоу, сажал ее у себя в кабинете и говорил: «Свет, ну почему у тебя голова забита таким количеством стереотипов? Давай я тебе расскажу, как все на самом деле устроено». И раскладывал ей всю историю по полочкам. И в этот момент она начинала плакать. Она прекрасно понимала, что я прав, но ее мировоззрение не позволяло с этим согласиться…»
Да уж… На самом деле Константин Львович неоднократно устраивал мне уроки политинформации, объяснял, как мир устроен. Он, видимо, считал, что раз он высокий начальник и вхож во власть, а я не вхожа, то он имеет право на категоричные рассуждения. Но я так и не прониклась идеями государственности и патриотизма в его интерпретации. Более того, мне кажется, сам Константин Львович намного умнее и замысловатее многих своих рассуждений. Я подозреваю некий цинизм в его разглагольствованиях. И до сих пор робко надеюсь, что он думает не совсем так, как излагает и как заставляет это делать журналистов в пропагандистских программах Первого канала.
А он действительно заставляет? Вы не перебарщиваете с формулировкой?
Ну разумеется, он никого не ест. Но на всех центральных каналах выстроена жесткая система единоначалия. На Первом фактически все зависит от Эрнста, на «России» — от Добродеева. Это люди, мимо которых муха не проскочит. Им же потом как-никак отчитываться в Кремле. У Эрнста, кстати, когда я с ним работала, был такой лозунг — наверное, он и сейчас есть: «Мы демократию приветствуем, но не практикуем».
Давайте конкретно: какие темы программы «Основной инстинкт» не прошли цензуру?
Дело ЮКОСа, например. На мой взгляд, его следовало освещать хотя бы потому, что наша судебная система показала себя с вопиющей стороны. Как бы кто ни относился к Ходорковскому, Лебедеву, Алексаняну или Свете Бахминой, в чем бы они ни были виноваты, но в отношении каждого из них были допущены чудовищные вещи, которые в принципе не должны допускаться в цивилизованном государстве. Нужно ли было об этом говорить? Да кричать нужно было! Дали хоть что-нибудь сделать? Нет. И таких историй масса. Я уже не говорю о том, что многих людей фактически запрещено приглашать в эфир. Таких как Каспаров, Касьянов, Рыжков…
Существуют конкретные списки персон нон грата?
Нет, но они и не нужны. Вполне достаточно установки начальства и опережающей лояльности редакторов. Телеканал — это ведь очень большое хозяйство, и одному человеку трудно уследить за всем сразу. Поэтому система выстроена так, что на должностях редакторов сидят очень надежные люди. Если за чем-то не доглядит Константин Львович, они всегда придут на помощь.
Каким образом в этой системе оказались вы? Она ведь существовала задолго до вашего прихода, и вряд ли вы об этом не знали.
Ну вот оказалась. Львович, надо отдать ему должное, может произвести впечатление на человека, когда хочет. У меня в то время не было работы — как раз угробили ТВ-6, я была в полном раздрае. Два года подряд сплошных мучений и совершенная непонятка, что делать дальше. И вдруг возникает такой принц — умный, энергичный, понимающий, который говорит: «Давай делай прямой эфир, темы выбирай сама». Мы первый раз просто дивно пообщались. И я подумала: «Ну бывают, наверное, в жизни чудеса, и грех ими не воспользоваться».
Интересно, а Эрнсту зачем это надо было? Он не понимал, чем все это закончится?
Не знаю. Говорят, что он ко мне тогда неплохо относился. Подозреваю, что так оно и было. Наверное, он решил рискнуть и попробовать. Но к сожалению (вздыхает ), очень быстро все стало проблемой. Сначала закончился прямой эфир — мы перешли на запись. Перешли, на самом деле, из-за технологических сложностей, но по факту резать программу стали нещадно. Иногда вырезали так, что полностью менялся смысл: вроде во время записи в дискуссии побеждали одни люди, а в эфире оказывалось все наоборот. Были и совсем комичные случаи. Однажды ко мне на эфир, посвященный какой-то судебной проблеме, пришел уважаемый эксперт, который очень толково и содержательно говорил по теме, а в конце вдруг рассказал анекдот, как сейчас помню, про кошек. Ну, просто так рассказал — к слову пришлось. Так вот все, что осталось в программе от его речи, — это тот анекдот. Все остальное вырезала редакторская группа.
Вы совсем не могли на нее влиять?
Нет. Когда я говорила, что буду лично присутствовать на монтаже — а монтировали мы ночью, так как на следующий день программу давали в эфир, — то мне совершенно справедливо говорили: это бессмысленно. Потому что если между нами вдруг возникнет спор, решить его сможет только руководство, а ночью до руководства дозвониться невозможно — все нормальные люди спят.
И последнее слово в итоге оставалось за редакторами?
Конечно. Так почти везде. Поэтому мне смешно, когда говорят: «Какой смелый журналист!» Когда я вижу смелого журналиста на экране, я сразу думаю: какой смелый выпускающий редактор, или владелец телекомпании, или директор информационной службы. Потому что над смелым журналистом всегда есть несколько человек, которые могут сильно укоротить его смелость. И только если этого не происходит, мы все становимся свидетелями гражданского поступка.
Что стало для вас последней каплей, после которой вы ушли с Первого канала?
Программа, в которой мы говорили о теракте на Дубровке. Я позвала на эфир журналиста, который там работал, видел все своими глазами. И он, как свидетель, много говорил об операции по спасению заложников, в результате которой погибло более ста человек. Видимо, выводы, которые он сделал, были слишком острыми для Первого канала. В результате в программе остались только его «здравствуйте» и «до свидания». После чего он в изумлении позвонил мне и высказал все, что думает по этому поводу. И правильно сделал. Кому он еще должен был звонить? Неизвестному редактору? После этого я приняла решение программу закрыть. При этом я еще какое-то время оставалась штатным сотрудником канала — вплоть до премии «ТЭФИ». Последний этап голосования, когда академики из трех номинантов выбирали одного, был открытым. Я проголосовала против двух проектов Первого канала в пользу какого-то другого. В результате, как мне потом рассказали, руководство было в гневе от столь недружественного, некорпоративного поступка. Это было расценено как демонстрация мести с моей стороны. А я на самом деле просто выбрала программу, которая мне нравилась больше других — без всяких задних мыслей. Я привыкла голосовать так, как мне хочется, а не так, как надо.
После этого вы с Эрнстом больше не разговаривали?
Нет, мы даже не попрощались. Если он держит на меня зло, то напрасно — у каждого своя функ-ция. Я не такая непонятливая, как ему кажется, просто у меня тоже есть свои принципы. Я за многое его уважаю на самом деле. Но наверное, и у него есть свои скелеты в шкафу.
А вам никогда не хотелось бросить журналистику и заняться чем-то другим?
Забавно, но вы мне сейчас задаете вопрос, который я более двадцати лет назад, когда еще училась в Студии дикторов Ленинградского телевидения, задала одному телевизионному работнику. Редакция информации решила поискать среди нас ведущих для новых программ, и одним из испытаний, которое нам устроили, была импровизированная пресс-конференция. Перед нами сидел опытный журналист, а мы задавали ему разные вопросы. Я и спросила: «Не хотелось бы вам послать все к черту?» Видите, все возвращается…
Но вы не ответили.
Честно говоря, последние несколько лет я думала об этом. Невозможно все время биться башкой об стену. Особенно меня подкосил даже не разгон НТВ и ТВ-6, хотя я тоже очень сильно переживала, а разгром организации «Интерньюс», которая занималась образовательными программами для журналистов по всей России и с которой я тесно сотрудничала. Вот после этого у меня было ощущение, что жизнь закончилась, заниматься профессией нет смысла. Но потом я поняла, что больше просто ничего не умею. Работать в какой-нибудь политической партии я не хочу, хотя мне неоднократно предлагали. После долгих уговоров друзей я попробовала поработать в Российском союзе промышленников и предпринимателей, занималась там пиаром, но тоже быстро ушла. Не партийный я человек, с дисциплиной у меня туго. Так что деваться было некуда — пришлось возвращаться в журналистику.
Об отъезде из страны никогда не думали?
Нет. Я слишком местная, если можно так выразиться. За границей бываю нередко, во многих странах мне очень даже нравится, но в любом случае, когда я нахожусь там больше недели, мне становится скучно. Я понимаю, что жить за границей не смогу. Отдыхать, путешествовать — да, но не жить. Здесь все мои друзья, родня. А я существо очень общительное.
Вот вы сказали, что, кроме журналистики, больше ничего не умеете. А как же специальность инженера-лесотехника, которую вы получили в Лесотехнической академии?
Правильно это называется «инженер лесного хозяйства». Специализация у меня была «озеленение городов и населенных мест», на современном языке — «ландшафтный дизайн». Но сейчас я не смогла бы этим заниматься, даже если бы очень хотела. С 80-х годов эта профессия в нашей стране сильно рванула вперед, и то, что я когда-то знала и умела, просто никак не соответствует нынешним требованиям. В этой области я отстала уже навсегда.
А вам действительно было это интересно? Или просто некуда было больше поступать?
Да нет, я закончила школу с золотой медалью и могла поступить куда угодно. Но у меня не было никаких представлений, чем конкретно я хочу заниматься в жизни. Мне просто нравилось учиться, я любила сам процесс. А когда встал вопрос, куда идти, я растерялась. В результате нашла вот такую экзотическую на то время специальность. Потом я, конечно, поняла, что это не мое и что зря я поступила, но при этом все равно доучилась, опять же получив красный диплом. Даже успела немного поработать по профессии: занималась проектами реконструкций исторических садов и парков.
Если проанализировать произошедшее с вами за последние годы — все эти закрытия телеканалов, увольнения, разочарования, — то, по идее, вы должны чувствовать себя проигравшей.
В какой-то степени, конечно, чувствую. Тем более что работа на телевидении занимала практически всю мою жизнь, я отдавалась ей полностью. Поэтому когда все так завершилось, ощущение поражения было.
И вы готовы с ним смириться?
Нет. (Улыбается .) Знаете, я уверена, что в России нужно жить долго. Посмотрите: за одну мою еще незавершенную, я надеюсь, жизнь сколько всего уже произошло! Перестройка, развал Союза, расцвет и закат свободы слова, дефолты, смены правительств, президентов, победы, катастрофы. В нашей стране в любой момент возможны самые необычные повороты — как в глобальной истории, так и в твоей личной судьбе. И я верю, что пара приятных сюрпризов еще ждет меня впереди.

Это интересно: Вязание спицами для женщин 2019

Отличная статья 0