Николай Караченцов и Людмила Поргина

Последние несколько лет отношения этой актёрской пары обсуждают все. В 2005 году Народный артист РСФСР Николай Петрович Караченцов попал в аварию. 26 дней он провёл в коме. Его супруга Людмила Андреевна Поргина буквально вернула мужа с того света. Почти 10 лет врачи и семья Караченцова борются с недугом, пытаясь восстановить здоровье актёра. Одни восхищаются мужеством Поргиной, другие – осуждают её, но равнодушных к судьбе артиста, пожалуй, не найти.

Караченцов и Поргина вместе почти 40 лет. Они встретились в Ленкоме в 1973 году. Караченцов играл на сцене этого театра уже 6 лет, Людмила же только пришла туда работать. И он, и она на тот момент были не свободны. Но если актёр не был связан ни с кем узами брака, то актриса, напротив, была замужем во второй раз. Однако, встреча с Караченцовым перевернула всю её жизнь. Впервые Людмила увидела Николая на сцене, в спектакле «Музыка на одиннадцатом этаже».

«Я пришла на спектакль, в зале погасили свет. В этот момент выскочил на сцену Збруев, зал весь зааплодировал, а потом выскочило на сцену чудо, для меня непонятное и до сих пор. С огромными карими глазами, с челюстью в пол лица, с руками и ногами какими-то очень длинными, такой эмоциональный, глаза горели, он весь как будто сиял каким-то добром. Я даже не помню, что меня так потрясло в нём в смысле…красоты какой-то. И как только прошло 5 минут, я покрылась краской и сказала себе: «Если он не станет моим мужем, то вся моя жизнь – это просто полная бессмыслица».

Затем, покосившись на висевшую в центре зала люстру в стиле модерн, Поргина дала себе обещание, что в случае неудачи, она непременно на этой самой люстре и повесится. Однако, судьба уберегла её от такого шага. На следующий день начались репетиции. Преисполненная любви актриса ждала взаимности от своего избранника. Долгое время Николай как будто не замечал Людмилу, однако её упорство и настойчивость взяли над ним верх. Он стал проявлять знаки внимания к молодой актрисе. Тем не менее, решающий шаг навстречу своему любимому сделала именно Поргина.

«Женщины вообще всегда более энергичны в этом плане. То есть он, бывало, погладит, придёт на гастролях в мой номер с гитарой, сидел там всё. Ну я ему однажды, когда он пришёл вот так с гитарой, сказал: «Слушай, все уже разошлись, а ты останься». И всё. И это решило нашу судьбу. У него даже глаза остановились: неужели я так быстро нападаю на него, как на свою жертву? Но он, оказывается, давно хотел сказать, мечтал, но стеснялся».

В те годы он ещё не был столь известным актёром. В профессии они были на равных. Очень скоро Людмила подала на развод и стала ждать предложения от Николая. Они съехались, стали жить вместе в коммуналке. Но замуж он её звать не торопился. И тогда Поргина решила познакомить Караченцова с мамой.

«И вот он звонит в дверь, она открывает. Он ей говорит: «привет, мамашечка! Где моя Людашечка, девонька моя, красавица?» И моя мама уже просто через 5 минут гладила его по плечу и говорила: «Любимый наш, красавец ты наш, оставайся, живи. Ты наш человек!» С тех пор и мама, и папа его любили безумно».

Чего нельзя сказать о родителях Николая. И если Пётр Яковлевич Караченцов достаточно быстро принял Людмилу, то со свекровью отношения у Людмилы складывались не самым лучшим образом.

«Она считала, по-моему, что я недостойна его. Но когда она умирала, у неё был инсульт, я сидела в больнице с ней, и она уже всегда кричала, когда Коля приходил и уходил: «Береги семью, береги девоньку, береги Люду».

Николай Петрович и сейчас называет свою жену «девонькой». А она зовёт его Колясиком. В ту роковую для их семьи ночь, Караченцов мчался на машине в дом тёщи, получив известие о её смерти. Он не справился с управлением, и в один момент Поргина чуть не лишилась двух близких людей. Но её вера и любовь спасли Николая Петровича. Он вернулся к жизни, хоть уже и не таким, как был прежде.

«Он живёт, понимаете? И он также делает какие-то подарки, пишет мне стихи, смеётся, с юмором относится ко многим моим недостаткам и счастлив, что он живёт и что я есть у него. Вот это самое главное, наверное. А для меня неважно, народный ли он артист России, играет ли главные роли, снимается в самых лучших фильмах, или просто сидит рядом со мной, смотрит и подмигивает: «Девонька, всё в порядке». Это, по-моему, и есть любовь».

Караченцов и Поргина обвенчались спустя тридцать лет после свадьбы. Людмила давно этого хотела. Николай же решился на такой шаг спустя 6 месяцев после аварии.

«Он сам стал просить, чтобы мы обвенчались. Он сказал: «Это самое главное событие в нашей жизни должно быть, чтоб я перед Богом назвал тебя своей женой».

На их долю выпало немало испытаний. Они всегда вместе. Борются за каждый новый день жизни. Сейчас многие воспринимают как единое целое. Если не может говорить он, то обязательно договорит она. Людмила Андреевна старается не лишать его полноценной жизни: они много путешествуют, ходят по гостям, посещают различные мероприятия и продолжают проходить обследования во многих клиниках мира. Пожелаем им сил и мужества в этой нелёгкой борьбе с недугом!

Николай Караченцов и Людмила Поргина

12 лет назад актер попал в страшную аварию. Практически несовместимая с жизнью черепно-мозговая травма, месяц комы. Вопреки поговорке «Снаряд в одну воронку дважды не попадает» на прошлой неделе актёр снова попал в аварию — день в день с той!

Их машина на дороге в одном из подмосковных посёлков столкнулась с «газелью». Автомобиль перевернулся. Четыре дня артист находился в НИИ им. Склифосовского. «К счастью, серьёзных травм Николай Петрович не получил, — расказала «АиФ» невестка артиста Ирина. — Сотрясение мозга также не подтвердилось. 3 марта его выписали из больницы. Сейчас он находится на даче и чувствует себя удовлетворительно. Всё, слава богу, хорошо».

А «АиФ» расспросил Людмилу Поргину, как все эти годы складывалась жизнь их семьи, откуда она берёт силы, чтобы нести ту ношу, что ей выпала.

«Неси и веруй»

— Когда много лет назад случилась первая авария, мне по­звонил Никита (Михалков.- Ред.) и сказал: «Люда, надеюсь, ты как православный человек не задаёшь вопрос «За что всё это?». Я ответила: «Конечно нет». — «И правильно. Дали крест — неси и веруй. Только Господь знает, для чего всё нам даётся».

Сколько Николай Петрович перенёс в тот период операций. Первая трепанация черепа, потом вторая трепанация — из-за гематомы. Потом опять вскрытие черепа — ставили пластину в голову, и опять трепанация — шунтирование. Когда увозили на операцию — вставляли металлическую ключицу, — Коля меня просил: «Смотри мне в глаза, смотри мне в глаза». Я в него переливала ту энергию, которая у него уходила. Говорила: «Я жду тебя. Я жду-у-у тебя! Ты никуда не денешься! Ты понял?!»
В Институте мозга у Натальи Бехтеревой ему надрезали сонную артерию, туда вливали лекарства.

Месяца два мы боролись, хотели вернуть жевательный рефлекс, но так и не вернули. Зато есть глотательный! Караченцову собирались в желудок вставлять зонд, чтобы кормить через него. А Коля тут возьми и начни глотать! Большая радость! Целый день, помню, длилась еда. Ели медленно. Мы меняли несколько маек, всё было испачкано. Приходили Колины друзья: «Можно я покормлю его?» Все Коку кормили с такой любовью. Он ел только творог, клубнику, шоколадные йогурты. Ну и, конечно, мяско. Мы всё взбивали. У нас всегда с собой блендер, если мы не дома. А в ресторанах, где нас знают, они сами всё измельчают.

Коля не может жить без творчества, мы посещаем спектакли, концерты. Когда входим в зал, люди встают. Ему аплодируют — за его жизнестойкость. Я ему говорю: «Не стесняйся, гордо поднимай голову. Стесняться нечего! Ты ничего не украл — ты только отстоял свою жизнь».

Много слухов ходит по поводу той аварии в 2005 году. В тот день умерла моя мама. Я вызвала милицию, катафалк, чтобы её забрать. Ночь. Я хотела позвонить Коле только назавтра утром: он приедет, и мы вместе закажем ей гроб, белые цветы — всё, как она просила. Но кто-то всё-таки позвонил Караченцову. Он сорвался и поехал. Коля выпил на мероприятии рюмку. Он никогда не бывал пьяным. Чтобы он напился — этого вообще быть не могло. Караченцов — замечательный водитель. Но он поехал той дорогой, которой не знал, а там была дыра в асфальте. На следующий день, когда после морга я поехала на это самое место, там дымилось мокрое чёрное пятно нового асфальта — яму только заделали. На ней погибло уже несколько человек. Видно, Коле надо было так спасти других — ценой своего здоровья.

Девонька и Кока

Для нашего сына Андрея Коля был всегда стеной. Он понимал силу и талант отца. Поэтому, когда всё случилось, Андрюша просто рухнул. Не ожидал, что его отец — сильный, мужественный, мощный — может превратиться в беспомощного инвалида, а то и вообще покинуть эту землю. Это был страшный момент в нашей жизни. Я сказала: все держимся друг за друга. Прижались друг к другу плечом и стоим до последнего, никого не можем потерять. И мы выстояли.

Кока где-то год назад меня разбудил в час ночи: «Девонька, скажи, пожалуйста, ведь правда было бы лучше, если бы я сразу умер? Вот там, на месте? Ты бы не сидела в больницах, ты бы играла на сцене, ты бы путешест­вовала». Я говорю: «Да ты с ума сошёл! Как можно жить без тебя? Ты мне эту землю осветил, ты сделал меня счастливой на всю оставшуюся жизнь. И какой ты — мне без разницы. Только живи!»

Караченцов только с виду грозный, а дома он всегда был, как котёнок, ласковый. Всё время обнимет, поцелует: «Девонька, любимая моя». С утра всегда пел мне: «Венец творенья, дивная Людмила» — на манер песни из «Собаки на сене». Кстати, Коля и сейчас анекдоты рассказывает, песни похабные поёт. Иногда что-то такое сказанёт, что я говорю: «Коля, что ты делаешь?» (Хохочет.) Его характер вернулся после Израиля, где ему сменили лекарство. Предыдущее давило на мозг. А сейчас Кока хохмит, рассуждает. Однажды я заболела. Подагра меня скрутила страшно, сломала ребро, сорвала мениск. Лежу. Коля подходит: «Два инвалида в одном доме не могут быть. Это слишком! Так что давай, быстро вставай». Или кошка ворует из его тарелки куски, а Кока ей: «Ну что, мы будем вместе есть или поочерёдно?»

Ему нравится жить

У нас в семье такой прин­цип: подшутить, посмеяться, что-то хорошенькое рассказать, что-то вкусненькое купить или красивенькое, яркое. Мы Колю балуем. Он любит хорошо одеться: «Где мой костюм, где моя рубашка?» Сын подарил Коле золотые часы. И теперь он, когда куда-то идёт, просит: «Надо часы мои золотые, для солидности». Хочет быть элегантным, солидным. Ему нравится жить. Недавно: «Купи себе новое платье. Давно не покупала». — «У меня нет денег». — «Возьми где-нибудь». — «Коль, уже нет тех денег, которые ты зарабатывал тогда». Но у нас есть друзья, которые дарят мне платья, костюмы: «Люда, мы хотим, чтобы ты была красивой, радовала Колю». Он любит, когда у меня красная помада, красивая причёска. А если я не улыбаюсь, Кока груст­ный: «Это из-за меня? Я тебя огорчил?»

У меня нет чувства унижения, когда нам помогают. Сама я, как и Коля, тоже люблю дарить подарки. Добро всегда возвращается. Караченцов приходил домой: «Девонька, я тут гонорар принёс. Но нужно сделать операцию одному нашему актёру. Можно, я отдам деньги?» — «Конечно, отдай». На выездах весь состав труппы звал к себе, накрывал столы, пел песни. Хотел, чтобы люди радовались.
В 10 вечера Коля идёт спать. И, если меня нет рядом, он ворочается и зовёт: «Иди сюда». Как только лягу рядом, берёт меня за руку и сразу засыпает — как ребёнок. Если уезжаю по делам, Кока назначает точное время, когда надо вернуться. Я всегда спешу, иначе он будет доставать медсестру: «Где она? Она жена моя, должна быть рядом».

Порой в Интернете появляются слухи, что Коля умер. Как-то платила за газ — раздался звонок главного нейрохирурга России Владимира Крылова, который Колю спас. «Где он? Караченцов Коля где?! Он умер?» Я так к стеночке прислонилась: «Как умер. Я только что его поцеловала. Он чай пил». — «Господи, в Интернете написали, что он скончался в какой-то больнице. Этих людей надо убить просто!»

Я от всего сердца желаю Караченцову жить долго-долго, ходить в театры, шутить дома, выдерживать все испытания! А его жене- сил и такой же любви на все годы!

Николай Караченцов и Людмила Поргина: и в болезни, и в здравии

Сегодня, 26 октября, окончилась земная жизнь одного из самых талантливых российских актеров Николая Караченцова. Мы запомним его по выдающимся кино- и театральным ролям: в спектаклях «Тиль», «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», «Юнона и Авось», в фильмах «Человек с бульвара Капуцинов», «Старший сын», «Белые росы» и других. А еще — по тому, как раскрылся в семейной жизни актера талант любви, которым Господь щедро одарил Николая и его супругу Людмилу Поргину.

Это было классическое знакомство двух актеров: увидели друг друга на сцене в театре, влюбились, кто-то первый решился на объяснение. Поженились не сразу, в 1975 году (Людмила до встречи с Николаем была замужем, но раздумывала о расставании с мужем), а спустя три года после свадьбы у пары родился сын Андрюша. В актерской карьере Николая произошел стремительный взлет — фильмы, спектакли, гастроли, известность, любовь поклонниц. Людмила большую часть себя отдавала семье, хотя продолжала работать в театре. Самыми известными ее спектаклями на сцене московского «Ленкома» стали музыкальные постановки «Юнона и Авось», «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», а также детский спектакль «Бременские музыканты», в котором она блестяще исполнила роль Атаманши.

Двое в плоть едину

Отношения в семье были теплыми и нежными, по воспоминаниям Людмилы, ее «накрыла лавина счастья», муж всегда ласково называл супругу «моя девонька». Но настоящим экзаменом на любовь и верность стала страшная авария, в которую Николай Караченцов попал 13 лет назад, в 2005 году. В этот день он узнал о смерти тещи и спешил утешить жену в их общем горе — но угодил в ДТП. После аварии был в коме, затем долго не ходил, не говорил, не мог ничего делать самостоятельно. Врачи говорили: актер проживет максимум 2-3 года. Но Николай Караченцов прожил 13 — и все благодаря заботе и любви жены.

Людмила Поргина была главным человеком, который был рядом, поддерживал и неустанно трудился, чтобы вернуть любимому мужу веру в себя и физические силы. Понемногу, после многочисленных курсов лечения и реабилитации, актер начал ходить, говорить и выходить в люди. Оптимизм и решительный настрой жены сыграли в этом колоссальную роль. Людмиле предлагали играть в театре и сниматься в кино, но она отказывалась, боялась оставлять мужа одного: а вдруг это последние месяцы жизни Николая? Слава — пустое, самое главное в жизни — это любовь, считает актриса. На вопросы журналистов о том, чего стоила ей эта жертва, она ответила: «Я служу не раненому человеку, я служу своей любви, и это — смысл моей жизни». По сути, Людмила стала для мужа частью его самого. Во всех интервью она говорит вместо «я» и «он» — «мы».

Венчание спустя полгода после аварии, в день 30-й годовщины свадьбы

«Просто жизни без страдания не бывает. И любви без страдания не бывает, потому что только так ты понимаешь ценность каждого дня», — считает Людмила. «У нас ведь тоже разные веселые разговоры бывали. Однажды ночью он меня разбудил: “Девонька моя, я хочу спросить. А может, лучше было бы, чтобы я умер в тот день?” Я говорю: “Да как ты можешь такое говорить? Я не могу жить без тебя! Хоть совсем без рук, без ног, все равно ты — мой любимый человек!” Он ведь очень жалеет меня. Боится за меня. Когда у него был приступ, он очнулся только через десять дней и сказал мне: “Я так испугался, что умру”. Я говорю: “Ты не должен ничего бояться. Мы ведь с тобой православные люди, мы же знаем, что со смертью жизнь не заканчивается”. — “Нет, — говорит, — просто я боялся, что я умру, и тебя некому будет защитить”. Вот у меня какой муж. Настоящий мужчина и настоящий защитник» (Источник: Hellomagazine).

Людмила рассказывает и о смысле, который Николай увидел в своих страданиях: «Он понял, что вот эту болезнь, эту инвалидность Бог послал ему для того, чтобы он смирился и увидел жизнь с другой стороны. Потому что раньше были сцена, цветы, успех, поклонники. Он только войдет куда-нибудь, и все: “У! Николай Петрович! Просите что хотите!” И это было замечательно, потому что он благодаря этому многим мог помогать. И с квартирами помогал, и с врачами. А теперь он сам нуждается в помощи. Теперь смирение, слабость физическая… И он мне однажды сказал: “Девонька, только сейчас я понял, как это ценно — просто жить!” Даже без профессии. Просто жить. Видеть солнце, закат, снег, листопад, свою жену, сына, невестку, внуков, лабрадора, двух котов, четырех попугаев…» (Источник: Hellomagazine).

В прошлом году у Николая Караченцова обнаружился рак легких. Людмила Поргина решительно сказала: «Будем лечиться, победим и эту гадость!». Легла в больницу вместе с мужем, попросила поставить в палате дополнительную кровать для себя. Однако болезнь все же оказалась сильнее.

«Господь его пожалел, чтобы Коленька не мучился от онкологии, не задыхался. Знаете, умер он красиво. Лежал счастливый. Перед уходом к нему приехали дети (сын с женой), внуки. Коля их обнимал, целовал. Ушел он достойно. Я была рядом» (Источник: Комсомольская правда).

Николай ушел, Людмила осталась. Но нет сомнений, что, став при жизни одной плотью, они, когда придет время, вместе будут с Богом в его Небесном царстве.

Единственная

Николай Караченцов и Людмила Поргина: названная цена их любви

О чем он думал всякий раз, когда пел «…для любви не названа цена» в знаменитой рок-опере «Юнона и Авось»?

Актеры влюбчивы – это аксиома. А в театральном мире очень трудно что-то утаить. Там своя сцена – как подлинных чувств и страстей, так и конфликтов, укутанных в кокон слухов и сплетен. И сквозь этот кокон совсем непросто разглядеть правду. Роман Караченцова и Поргиной, начавшийся в 1973 году во время гастролей «Ленкома» в Питере, вызвал бурю пересудов. Она была замужней дамой. Да и он не одинок…

«Я влюбилась в него, как только увидела в первый раз, – с улыбкой вспоминает Людмила. – Это было в том же 1973 году. Меня, недавнюю выпускницу Школы-студии МХАТ, приняли в «Ленком» и решили вводить в спектакль «Музыка на одиннадцатом этаже». Я пошла смотреть постановку. Первым на сцену выскочил Саша Збруев, он уже был знаменитостью, весь зал ему зааплодировал. А потом на сцену из-за кулис вылетело нечто орущее, лохматое, с огромными зубами. Это был Коля Караченцов, и тогда я подумала: «Если он не станет моим мужем, свою жизнь я могу считать бессмысленной, пойду и повешусь на люстре».

Театральный роман

Конечно же, «вешаться на люстре» она не стала. У начинающей актрисы уже был опыт семейной жизни: ее первый брак с однокурсником Михаилом Поляком продлился четыре года. И она уже знала – после развода жизнь продолжается.

К моменту встречи с Николаем Караченцовым Людмила успела выйти замуж во второй раз – за каскадера Виктора Корзуна, который был старше ее на 20 лет. Брак оказался несчастливым, отношения с мужем становились все более натянутыми. Так что, влюбившись в восходящую звезду «Ленкома», Поргина забыла решительно обо всем и сама отважилась на первый шаг. Когда Людмила Андреевна вспоминает об этом, глаза ее лукаво блестят: «После спектаклей актеры часто собирались в моем номере – пели песни под гитару, травили байки. В одну из таких встреч я попросила Колю задержаться и призналась ему в своих чувствах».

Их роман продолжился в Москве. Они встречались в холостяцкой коммуналке, где в то время жил Караченцов. Он заговорил о женитьбе в театральной гримерке. Просто вошел и сказал: «Если я тебе сделаю предложение, ты разведешься с мужем? Да?! Тогда будь моей женой!» Актриса на следующий же день подала на развод. Казалось, вот оно – счастье. Но популярность Николая так быстро набирала обороты, а театральная жизнь была такой бурной, что предложение стать женой повисло в воздухе и. провисело там целых два года.

Сказать, что Поргина терялась в догадках, – не сказать ничего. Из-за громкой лав-стори (а также своего взрывного характера) Люда тогда лишилась нескольких ролей в театре, Марк Захаров на некоторое время даже перевел ее в массовку. Людмила буквально места себе не находила и говорит об этом сейчас, не таясь: «Целых два года я каждую минуту ждала, что Коля скажет: «Давай с тобой сегодня подадим заявление». Не понимала, почему он так долго тянет. «Наверное, весь погружен в репетиции, – строила я догадки, – до загса ли ему сейчас. »

Похоже, Николаю Караченцову и впрямь было не до того. Шел 1975 год. Столичные театралы осаждали ленкомовские кассы, чтобы добыть билеты на «Тиля» с Караченцовым в главной роли. А летом актер в составе делегации молодых талантов на целый месяц уехал в США (небывалое по временам холодной войны событие!). Месяц – иногда это целая жизнь. И пока Николай знакомился с заокеанским «загнивающим капитализмом», в Москве на одном из спектаклей в Людмилу влюбился немецкий предприниматель. Романа не случилось, но предложение руки и сердца с последующим выездом в Германию прозвучало. Поргина отказала немцу, однако решила снова взять ситуацию с Николаем в свои руки…

Караченцов вернулся, фонтанируя впечатлениями о Штатах. Люда рассеянно слушала, а потом неожиданно перебила его и сказала: «Знаешь, Коленька, мне один немец предложение сделал… Может, стоит согласиться, ты ведь меня уже не зовешь». Эта новость сработала со скоростью катапульты – заявление они подали буквально на следующий день. И 1 августа 1975 года наконец-то стали мужем и женой.

В семье как в семье

Пока театральная карьера Караченцова стремительно взлетала вверх, Люда, родив сынишку Андрюшу, ушла со сцены «в семью». Жизнь их семьи была традиционной для актеров: в тесной квартирке собирались друзья, спорили, мечтали, шумно застольничали, репетировали.

Николай мотался на гастроли, подрабатывал на концертах, снимался в кино и на телевидении – одним словом, был нарасхват. Его очевидный талант, неуемный темперамент и потрясающая энергия притягивали не только славу, но и, конечно, женщин. Людмила оказалась настоящим бойцом за свои чувства. Однако победы никогда не давались ей легко.

Было все… Как-то Люда, прихватив маленького Андрюшу, ушла от Караченцова к своим родителям. Удивительно, но почти три месяца муж не предпринимал никаких шагов к примирению. Не выдержав «холодной войны» и паузы в отношениях, Людмила написала ему проникновенное письмо. Подействовало. Ответом стало его признание, которого она так долго ждала: «Я тоже люблю тебя».

У известного актера случались романы. Сплетни волнами расходились по театральной тусовке и по Москве. И о них невозможно было не знать!

Но, выслушав очередную порцию новостей, Людмила ничего не комментировала и показательных разносов супругу не устраивала. «Я всегда знала, что у меня есть его плечо, его поддержка. Где бы ни был, если что-то случалось, я слышала: «Дорогая, не переживай, сейчас буду!» Даже когда поползли слухи о длительном и нешуточном романе Караченцова с красавицей Ольгой Кабо, даже когда подруги Людмилы пытались открыть ей глаза на его влюбленность в танцовщицу Марину Ширшикову… Это был негласный договор.

Как взрывная Поргина это переживала, пожалуй, мало кто знает. Но то, что Караченцов всегда возвращался к ней, – факт. А такого заботливого и щедрого семьянина нужно было еще поискать. Николай был настоящим пахарем и всегда помнил о сынишке и жене. Лишь однажды он задал вопрос: «Сколько я должен зарабатывать, чтобы нам хватало?» – а потом просто сделал все, чтобы действительно так и было. Все ключевые семейные вопросы решал он, а внутренний ритм их жизни задавала Людмила.

Более чем скромная советская коммуналка осталось в прошлом – правительство охотно выделило театральному любимчику квартиру с окнами на церковь в Елисеевском переулке. Знаковое, к слову, место жительства – ведь именно в этом районе некогда жили Мейерхольд и Качалов. Обставить квартиру и устроить быт Людмиле всегда удавалось блестяще. Правда, порывистая натура давала себя знать. К примеру, на отведенные для ремонта квартиры деньги она могла купить себе норковую шубу в пол. А опомнившись, тут же звонила мужу и каялась, хорошо зная, как он любит ее баловать. В ответ она всегда слышала только одобрение. Ни одного упрека. В тот раз Караченцов просто попросил строителей об отсрочке и тут же озадачился, где взять недостающую сумму.

Разделительная черта

Николай буквально купался в ролях, а на долю Людмилы чаще всего выпадали скромные работы: в «Звезде и смерти Хоакина Мурьеты» она сыграла роль Чилийки, в «Юноне и Авось» – Женщину с младенцем, вот только в «Бременских музыкантах» ей досталась яркая роль Атаманши. В этом образе она была очень органична.

А за кулисами текла своя жизнь. «Прежде чем утвердить меня на роль в спектакле «Три девушки в голубом», Марк Анатольевич долго сомневался, справлюсь ли я, – вспоминает сейчас актриса. – «Люда, вам сложно будет играть драму, потому что ваша жизнь – сплошной праздник, все вас любят, а муж вообще носит на руках!» Рядом с Колей я в самом деле ощутила себя самой красивой, самой умной, самой доброй. Муж все время внушал мне, какая я замечательная, и я в конце концов в это поверила».

Он продолжал сниматься, играть в театре, записывать песни, ездить на гастроли с концертами. На сон оставалось часа четыре в сутки – не больше. А она занималась домом, бытом, дачей, готовила обеды, принимала многочисленных друзей – в доме по праздникам собиралось до полусотни человек. Похоже, каждый из них четко понял свою роль в жизни другого, и оба играли ее в силу своего таланта. Так прошло много лет.

…«Какая твоя любимая роль?» – громко спрашивает Людмила у мужа. Он неловко сидит на удобном кухонном стуле, как большая нахохлившаяся птица, смотрит отсутствующим взглядом и произносит слова, которые стороннему собеседнику не понять. «Роль графа Резанова», – переводит Людмила. «У нас все будет хорошо!» – жена держится перед камерой за двоих: открытая улыбка, уверенная речь и жесты. Николай молчит. Она поворачивается к нему и снова громко спрашивает: «Так ведь, Коля? Скажи!» Он кивает, глядя в сторону, и снова произносит что-то невнятное. На этот диалог больно смотреть. За ним столько всего, что не передать словами!

…Страшная авария, случившаяся в 2005 году, жестко разделила их жизнь на до и после. В тот вечер, 28 февраля, Коля мчался к жене: на руках у Людмилы только что умерла ее мать. Он очень торопился, хотел быть рядом с ней. И в какой-то момент не справился с управлением. Об аварии Поргина узнала через несколько часов. «Мама ушла, ее уже не вернуть, а Колю я не отдам!» – решила она.

Чтобы выжить, знаменитому актеру понадобилась врачебная помощь, граничащая с чудом. После аварии Николай находился в коме, и врачи сутками напролет боролись за его жизнь. Страна замерла в ожидании, ежедневно в Интернете публиковался бюллетень о состоянии здоровья Николая Петровича. Людмила, собрав все мужество, делала невозможное. «Я говорила с ним, держала его за руку, – признавалась она перед камерой после своего первого визита в палату. – И мне показалось, что он сжал мою в ответ! Дольше врачи не разрешили мне находиться в палате, но зато посоветовали приходить каждый день и по 15 минут разговаривать с мужем. Хотя он в коме, я верю, что он все слышит и чувствует. »

В коме он был месяц. И каждое утро Людмила вставала ни свет ни заря и шла в монастырь. Молилась за своего Коленьку. И вымолила…

Он перенес несколько операций, научился двигаться и кое-как изъясняться, а она была рядом все это время. Именно эта женщина научила его заново ходить и говорить. И никто, кроме самого Караченцова, не знает, чего ей это стоило.

Во имя и вопреки

Медленно, очень медленно они оба привыкали к новой жизни. Он – к своему новому лицу, ставшему после пластической операцией незнакомым, к непослушному телу, невозможности нормально общаться и выключенности из своего сумасшедшего актерского ритма. А она – к нему. «Я долго не могла к этому привыкнуть. Все думала, что сумею вернуть прежнего Караченцова. А потом врач-психоневролог сказала мне: «Не рвите свое сердце. Поймите: того Караченцова нет и уже не будет. Вы должны привыкнуть к человеку, который с вами сейчас». И я приняла эту новую реальность. И прежнего Караченцова почти не помню. Когда смотрю фильмы с его участием, даже удивляюсь: «Боже мой, неужели он был таким?» Потому что я Колю безумно люблю. Однажды пришел к нему кто-то, а он никого видеть не хочет. Стесняется, что уже не супермен. Я сказала ему тогда: «Не переживай, что ты стал другим. Поверь, сейчас ты интереснее, чем был раньше. Потому что открыт миру, не носишь маски. Если тебе хорошо – радуешься, если плохо – плачешь».

Они теперь всегда вдвоем: гуляют ли с внуками на даче, хозяйничают ли по дому, выходят ли в свет… Да-да, именно в свет! Всякий раз это вызывает бурю кривотолков в обществе. Не все могут принять «нового» Николая Петровича – смотреть на последствия перенесенных им травм действительно тяжело. Люди реагируют по-разному: кто-то прячет глаза и проходит мимо, а кто-то радостно бросается к нему, жмет руку и радуется, что он жив. Некоторые осуждают Поргину за то, что она появляется с мужем на людях, ведь и невооруженным глазом видно, как тяжело Караченцову – даже физически. Но он держится. И, как утверждает Людмила, не она, а муж рвется всякий раз побывать среди людей: сказывается многолетняя привычка быть на виду и самое обычное стремление к общению.

Она повсюду с ним. Зычным голосом Атаманши командует мужем и дает интервью, общается с израильскими врачами, обещавшими помочь, и готова ссориться с каждым, кто считает, что Караченцову впору сидеть дома. «Мы все преодолели. Коля понял, что я его люблю и готова умереть, чтобы он был счастлив!» – делится Поргина. А Николай почти не разговаривает, но если речь заходит о том, как же он выкарабкался, лаконично отвечает: «Мне помогли Люда и труд». Когда они остаются одни, он перестает стесняться своего вынужденного косноязычия и говорит о том, что чувствует: «Ты – все в моей жизни». Да, она стала для него всем. Вот только 38 лет назад, когда горячечно об этом мечтала, и представить себе не могла, что могут означать слова «быть всем». Жизнь назвала настоящую цену любви…

»